ЕДИНЫЙ СВЕТ"Актуально,остроумно..!".
"Мне нравится каждая строфа".
"Я в восхищении. Забираю в "избранное".
"Молодец... в корень зришь! Очень понравилось!".
Всё это - отзывы, оставленные на поэтическое творчество Сергея Чайкина посетителями его авторских интернет-страниц. Буквально - первые попавшиеся на глаза, без траты времени на отбор. Показательно? "Не факт" - скажете вы, зная особенности виртуального комментирования, и потому сомнения будут вполне оправданны. До поры. Вероятнее всего, вы даже не вспомните о них, закрывая последнюю страницу сборника "Свет в конце колодца". Хотя вспомните и - подумаете - о многом.
Прочитал где-то ранее, что сравнить поэзию со строительством можно только условно. А мне по душе такое сравнение - на мой взгляд, достаточно наглядное. Чем поэзия - не словесное плотничество, скажем? Подобрать материал, примерить-прикинуть, обработать, приложить, закрепить... Это ли не задачи плотника, и этим же - не занимается ли поэт? Надо заметить, что в срубе никогда не найдется абсолютно ровных бревен, а монолитность стен будет заслугой и мастерством строящего. Так и Сергей Чайкин - оставил поиск бесполезных орудий гладкописи желающим фантазерам, обладая не самыми легкими, зато мощными и самозатачивающимися в работе "плотницкими топорами" - размышления и таланта. Креативная рифма, нестандартные обороты, полноценные, насыщенные метафоры - строка за строкой, у него находится все, что делает поэзию интересной и стильной.
"В окна раскрытые свесившись,
Метрах в тридцати – асфальта бассейн,
Чувствую в новом свете жизнь,
Каждую секунду во всей красе..."
(Монолог на подоконнике)
"Отраженье небес бездонное
Дикий ветер взахлёб лакал.
Может, ветру о плоскость удобнее
Облокачивать облака..."
(Пустыня).
Но техническая состоятельность - в данном случае не главный объект внимания. После прочтения четырех-пяти стихотворений она воспринимается как приятная, ненавязчивая норма. Более всего меня привел в восторг, если хотите - фундамент сборника. Как же мастерски подана основная подоплека творчества, отразившаяся на структуре книги! "Вид через бомбоотсек", "Рождённый плавать", "Считая себя бессмертными" - три части, крепчайшим образом связанные и являющие собой философское целое.
В первой части представлено видение мира и "не мира" - собственно, как они и видятся, без прикрас. Вид через бомбоотсек открыт для обеих сторон. Автор предлагает посмотреть на историю человечества "оттуда", с искусственного верха грубой силы и холодного величия, а затем заглянуть "туда", дабы попытаться понять хоть какие-то мотивы агрессии, ненависти, подмены ценностей. И сначала задается современно-сказочно-библейский антураж:
"Под нарисованным небом, в игрушечном мире
Жили пластмассовой жизнью счастливые люди,
Весело тратили годы, летевшие мимо,
Свято копили цветные бумажки валюты...
Верили сказкам, в глаза телевизоров глядя,
Горький настой клеветы пили с патокой лести,
Кланялись, ждали подарков от доброго дяди –
Дяди, которого в шутку прибили на крестик..."
(Бесконечная сказка)
В небе читательского сознания появляется «Enola Gay»*. На последнем сроке "беременности". По своим причинам она выбрала "роддом" Хиросимы.
"Чувствуешь, ножкой бьёт
В чреве Малыш? Пора!
Свет миру подари,
Болью его залей,
Вырасти Чудо-гриб
Да на людской золе!"
(Enola Gay)
А где-то внизу бьет ножкой в живот мамы настоящий малыш. Несмотря на "душных убежищ дно". Может быть - бьет. Должен... был...
Страдания Земли, принятые как свои, и внепафосный стыд перед ней за ошибки, заблуждения и необъяснимое зло людей - такие чувства автора становятся энергетикой первой части сборника.
"Рождённый плавать". Территория отчаяния:
"Даже рождённые плавать идут ко дну..."
(Эра Рыб),
тошноты от культивируемых духовных пустот:
"Приполз с работы – впиваюсь в кресло,
Уставшим мозгом врубаюсь в ящик.
Я – биомасса, теле-теле-тесто,
Лепи, политик! Лепи, рекламщик!"
(Теле-теле-тесто),
почти изнеможения:
"Дыры в стенах устало транслируют день,
Да и я уже, в общем, порядком устал –
Прогрызая тоннель своей жизни в руде,
Сожалеть о несбывшейся роли моста..."
(Устал),
и... прикосновения к свободе:
"Полились, понеслись подо льдом мои реки,
Животворные соки подснежникам дарят...
...Разбросает цветы по Земле моя радость,
В кулаке хрупкий ключ от свободы сожму..."
(Освобождаюсь).
Понимание исходной красоты, мудрости мира, и нахождение их отражения в витрине большого оружейно-продуктового магазина (хуже - на крашеном алюминии пустой пивной банки, прикатившейся откуда-то под ноги) - это боль и стресс. Но еще не повод раскиснуть и отказаться от борьбы за биение слева в груди естества. Позволю себе наблюдение двойной поэтической параллели относительно данного блока книги. Сами собой пришли на ум строки двух Александров - Васильева и Чернецкого. "...Что я могу изменить, направляемый собственной тенью?...; "...Да и смерть моя стоит не дорого. Здорово!..."**.
"Считая себя бессмертными" - резюмирующая часть, осмотр "дома". Вновь автор проходит через свои переживания, вновь задает себе и читателю волнующие вопросы, и на сей раз делает выводы, пропуская их как раз через фильтр бренности (все-таки - бренности?) существования. И выводы - если не оптимистичны, то спокойны, так как не существование, но - Жизнь - шире любых границ и условностей. Жить - сложно, жить - можно и нужно.
Живешь - дыши, дышишь - люби, любишь и любим - благодари.
"...Спасибо, Боже!...
За блики звёзд в небесной скважине
Тысячелетние,
За нами необезображенную
Ещё вселенную,
За росчерк солнца озорной,
За ночь чернявую,
И за единственную, что со мной
Сплелась корнями"
(Спасибо, Боже)
"И жизнь становилась радостной,
Хоть и по-прежнему трудной"
(Параллельность)
"Дом" построен. Вдоволь наработавшись, насмотревшись "туда-оттуда" через бомбоотсеки, автор направляется к колодцу, то бишь - к уже замеченному нами издалека названию. В идеальном образе это мог бы быть добротный деревенский колодец, из которого не утолить жажду (тоску, безысходность...) - почти грех. Но нет, колодец, как выясняется, построен не нашим "плотником", расположен ближе к городу, со всеми вытекающими... И где-то близко совсем другой образ - тоннеля...
Одно хорошо - Свет для всех конечных и донных образов един. Стало быть, он еще действительно есть.
"Поживем - увидим".
А - увидим?!
А - живем?!
Владимир Ильичев
*"Утром 6 августа 1945 года американский бомбардировщик B-29 «Enola Gay» под командованием полковника Пола Тиббетса сбросил на японский город Хиросима атомную бомбу «Little Boy» («Малыш») эквивалентом от 13 до 18 килотонн тротила (эпиграф к ст. "Enola Gay")
** А. Васильев, "Пой мне еще"; А. Чернецкий, "Никогда не вернусь"